Одно из любимых мест Санкт-Петербурга - Эрмитаж. Но не весь. Эрмитаж огромен! Когда-то мы с подругой изучили его очень основательно (это было в 1982 году). Процесс изучения разделили на 3 части - 3 дня, по количеству этажей. В 1-й день - античное искусство. Во второй - западноевропейское. 2-й этаж дался нам с большим трудом! Для меня было слишком утомительным среди многочисленных фламандских натюрмортов, голландских портретов и т. п. найти то, что меня бы удивило, восхитило, заинтересовало. По-моему (это только моё личное мнение), истинных шедевров там не много. Устали мы страшно! Что действительно очень понравилось - это скульптуры, особенно Антонио Канова. В своих последующих посещениях Эрмитажа я обязательно посещала зал его скульптур.
Самые любимые:
"Поцелуй Амура", "Амур и Психея"
Ещё одна Психея выполнена Джоннегро Кали и тоже прекрасна...
Джоннегро Кали, "Покинутая Психея"
Легенду о Психее и Амуре можно прочитать здесь...
3-й этаж, где были выставлены импрессионисты, я сразу полюбила! Наверное, потому, что много читала об этих художниках, их нелёгкой жизни, их творчестве. Ещё в студенческие годы у меня была замечательная книга Анри Перрюшо "Жизнь Ренуара", в которой автор прекрасным живым языком рассказал об Огюсте Ренуаре и его друзьях - Клоде Моне, Фридерике Базиле, Альфреде Сислее, Камиле Писсарро. Об их предшественниках - Эжене Делакруа, Эдуарде Мане. О более молодых художниках - Ван Гоге, Тулуз-Лотреке. О Париже и Монмартре. О том, как никто не признавал их искусство, им приходилось жить в нищете, но художники не отреклись от своего стиля ...
Сейчас зал импрессионистов, постимпрессионистов, пуантилистов, фовистов, кубистов и пр. перевели в восточное крыло Главного штаба. Мне показалось, что раньше, на 3-м этаже Зимнего дворца было лучше, как-то уютнее что-ли?... Но само здание Главного штаба очень интересно - огромные мраморные лестницы, стеклянные переходы. Правда, там легко заблудиться. И мы заблудились...
.
Сначала попали в залы французского искусства начала XIX века, но решили их осмотреть, раз уж пришли.
Мне понравилась вот эта, очень трогательная картина:
Тома Кутюр. Маленькая купальщица.
Портреты российских известных личностей смотреть всегда интересно:
Великий полководец А. В. Суворов Император Павел I
Светлейший князь Александр Михайлович Горчаков,
лицейский товарищ Пушкина, российский дипломат,
глава русского внешнеполитического ведомства при Александре II.
Е. И. Ботман
Поразили своим великолепием залы министерского корпуса Главного штаба (именуемые также "Квартира Нессельроде"):
"...интерьеры отделаны искусственным мрамором, только недавно изобретенным в России, на потолке и стенах живопись, выполненная Виги и Скотти по эскизам К. Росси. На окнах – белые кисейные занавески с бахромой и шторы из тафты. Паркетный пол, бронзовые люстры, мраморные камины" (Т. В. Зацепина-Сенкевич Из истории Министерского корпуса Главного штаба).
Лично меня восхитил искусственный мрамор разных цветов.
И, наконец, мы добрались до цели нашего сегодняшнего посещения Эрмитажа - до залов импрессионистов! Они находятся на 4-м этаже.
Основателями этого направления в живописи были Огюст Ренуар, Клод Моне, Альфред Сислей и Фредерик Базиль.
Они были практически сверстниками, вместе учились живописи в студии Шарля Глейра, придерживались схожих взглядов на искусство и вскоре составили костяк группы импрессионистов.
Из книги Анри Перрюшо:
"Осенью 1862 года в мастерскую Глейра один за другим поступили трое молодых людей, с которыми Огюст (Ренуар) вскоре тесно сошелся. Первый из них, англичанин, родившийся в Париже, был сыном торговца искусственными цветами. Он только что провел несколько лет в Лондоне, где по желанию отца должен был изучать коммерцию, но на самом деле в Англии он посещал не столько деловые круги, сколько музеи, и по возвращении выразил желание отказаться от коммерческого поприща ради живописи. Родители молодого человека были богаты и не стали препятствовать склонностям сына. Молодого человека звали Альфред Сислей.
Альфред Сислей и Фредерик Базиль
"Второй, Фредерик Базиль, тоже происходил из буржуазной семьи, но принадлежащей к совсем иному кругу. До сих пор он жил в Монпелье, где его отец, богатый винодел, был одним из самых уважаемых лиц – благодаря уму, прямоте, суровости истого пуританина, а также благодаря своему состоянию. Фредерик, который в своем родном городе познакомился с другом Курбе, Брюйа, хотел следовать своему подлинному призванию. Но родители были этим недовольны, и ему пришлось заниматься медициной. В конце концов он не без труда добился разрешения приехать в Париж и поступить в мастерскую, но ему пришлось дать слово, что он будет исправно посещать лекции по медицине. В этом серьезном, работящем, немногословном юноше было что-то меланхолическое. Он никогда не поддерживал игривых разговоров, которые то и дело затевались в мастерской, не подтягивал более или менее непристойных песенок, и это необычное поведение привлекало к нему не меньшее внимание, чем его долговязая фигура и мертвенно-бледное лицо.
Совсем иным был третий из этих молодых людей,
Клод Моне, парижанин, большую часть юности проживший в Гавре, где его отец держал бакалейную лавку. Родные Клода не противились его желанию сделаться художником, но им не нравились его независимые взгляды, то, что он упрямо не желал идти проторенной дорожкой, и в частности отказывался поступить в Школу при Академии художеств. За три года до этого они перестали высылать ему деньги. После военной службы в Алжире, откуда он вернулся больным, как раз в начале 1862 года, Моне восстановил отношения с семьей. Но отец отпустил его в столицу при условии, что отныне он пойдет по «хорошей» дороге: «Я хочу, чтобы ты поступил в мастерскую, где тебя будет учить известный художник. А если ты опять станешь своевольничать, денег от меня не жди!» Моне нехотя подчинился; в Париже присматривать за ним поручено было родственнику – художнику Тульмушу. Прямой, упрямый, решительный, знающий, чего хочет, и уверенный в себе, Моне обладал уже немалым опытом в живописи. В Нормандии он работал вместе с Буденом и Йонкиндом, в Париже – с учеником Коро, уроженцем принадлежащих Дании Антильских островов Камилем Писсарро. Уроки Глейра вызывали у Моне раздражение. Через неделю после поступления Моне в мастерскую Глейр выправил один из его этюдов. «Неплохо, совсем неплохо, но слишком передан характер модели. Перед вами приземистый человек – вы его и пишете приземистым. У него огромные ноги – вы их так и изображаете. А ведь это все уродливо. Помните, молодой человек, когда вы пишете человеческую фигуру, вы должны все время думать об античных образцах. Природа, друг мой, хороша лишь как элемент обучения, но больше в ней ничего интересного нет. Главное – это стиль!..
Как бы ни были различны по характеру Ренуар и трое его новых товарищей, очень скоро они обнаружили между собой много общего. Среди учеников Глейра они составили особую группу. Их дружба крепла.."
"Однажды Моне и Базилю довелось увидеть, как работает Делакруа. Они были очень удивлены, обнаружив, что натурщик не стоит неподвижно, а все время меняет положение. Примерно в то самое время они увидели в галерее на Итальянском бульваре работы в ту пору почти совсем неизвестного художника – Эдуара Мане. . Потом начались яростные споры и протесты, волновавшие художественный мир перед открытием официального Салона. В то время частные выставки были редкостью. У художника, который хотел заинтересовать публику своими произведениями, по сути дела, не было другого выхода, кроме как представить их в официальном Салоне, а чтобы попасть в Салон, надо было получить одобрение жюри, состоящего из самых заядлых сторонников академизма. В 1863 году отвергнутых работ оказалось так много и это вызвало такой взрыв негодования, что произвело впечатление на Наполеона III, и он решил открыть вне рамок официального Салона Салон отвергнутых. В центре внимания Салона отвергнутых было произведение, над которым глумились, которое освистывали, осыпали издевками, насмешками, бранью и сарказмами, как еще ни одну картину, ни в одной стране, ни в какую эпоху, – картина того же самого Эдуара Мане «Завтрак на траве».
Завтрак на траве. Эдуард Мане.
Для человека, способного улавливать скрытый смысл происходящего, выделять в беспорядочном с виду нагромождении событий силовые линии, которые их направляют, было совершенно очевидно, что теперь, в 1863 году, занимается новая эра живописи и уже начали признавать друг друга и объединяться те, кому вскоре суждено стать ее представителями. Не одни только члены группы, выделившейся в мастерской Глейра, обращали свои взгляды к Мане, элегантному буржуа, которого насмешки и проклятия публики повергали в полное недоумение. В другой парижской мастерской, академии Сюисса на набережной Орфевр, работал провансалец Поль Сезанн. И для него кумиром был Делакруа, но «Завтрак на траве» его потряс. В академии Сюисса Сезанн познакомился с Писсарро, которого уже знал Моне. И вскоре между двумя мастерскими завязалась дружба. Базиль, которого представили Сезанну, привел провансальца к Писсарро и Ренуару. «Нашего полку прибыло», – объявил он...
Камиль Писсарро, Поль Сезанн
Название "Импрессионисты" возникло случайно. На 1-й выставке молодых художников, организованной ими самими (официальный Салон Парижа их отвергал), была представлена картина Клода Моне , которую он назвал "Впечатление. Восход солнца" - "Impression, soleil levant". Так Моне непроизвольно дал определение не только картине, но и целой эпохе в живописи.
Публика и критики обрушились на художников градом ругательств. Вот, например, в статье, озаглавленной «Выставка импрессионистов». Автор Луи Леруа пишет про картину Клода Моне так: «Впечатление, ну конечно. Я так и знал. Не зря же я под таким впечатлением! Обойная бумага в стадии наброска, и та будет смотреться более проработанной, чем эта живопись!» Досталось и другим художникам...
Вскоре после выставки картина была куплена Эрнестом Хошеде за 800 франков, который затем продал ее через несколько лет Жоржу Беллио всего за 210 франков. В 1931 году страховая сумма картины составила уже 125 000 франков. Беллио пообещал Моне, что картина больше никогда не будет продана на сторону и сдержал свое слово. Сегодня картина находится в Музее Мармоттан-Моне в Париже...
Понятно, что в Эрмитаже находится лишь малая толика шедевров, написанных импрессионистами. Но я всё равно люблю туда ходить, смотрю то, что есть. Некоторых картин я не досчиталась... Оказывается, уехали на выставку в Париж.
Картины Клода Моне. Уголок сада в Монжероне, Пруд в Монжероне
К сожалению, фотографировать приходилось сбоку, иначе - отсвечивает! Мне кажется, освещение там не очень правильное, залы - маленькие, окна - напротив...
Самый любимый из импрессионистов - Огюст Ренуар! В Эрмитаже находятся довольно известные замечательные картины: "Портрет Жанны Самари", "Девушка с веером", "В саду". Я искала ещё одну его картину - "Ребёнок с кнутиком" - одну из самых любимых, но не нашла. Оказалось, что эта картина уехала на выставку в Париж. Но, покидая Эрмитаж, я купила её репродукцию на холсте!
А моя самая любимая картина Ренуара - "Танец в Буживале" находится в Музее изящных искусств в Бостоне, увидеть её мне вряд ли когда-нибудь удастся. Я храню репродукцию, вырезанную ещё в детстве из подаренного папой календаря...
Все картины Огюста Ренуара пронизаны светом. Все люди красивы. Он не описывал тёмные стороны жизни, так как сам был неисправимым оптимистом, он считал своим моральным долгом отыскивать в человеке и ситуации, сколь бы мгновенной она ни была, счастливые минуты жизненной полноты, радости поэтического озарения, трепетного света молодости. "На мой взгляд, картина должна быть приятной, веселой и красивой, да, красивой! В жизни и так слишком много тяжелого, чтобы еще это изображать"(говорил художник).
Лишения, неуверенность в завтрашнем дне никак не отражались на поведении Ренуара. Он смеялся, шутил, точно жил без всяких забот. Он принадлежал к той породе людей, на долю которых выпадает ничуть не меньше горестей, чем на долю других, но они не желают им поддаваться. Ренуар не любил жаловаться, не любил, чтобы его жалели. Он терпеть не мог трагедий,.. не считал, что, занимаясь живописью, выполняет священную миссию. Он по доброй воле избрал профессию художника, потому что она ему нравилась. Он не разыгрывал мученика, не считал, что ему что-то должны.
Несмотря на то, что его картины многие годы не признавали, и художник едва сводил концы с концами, он никогда не унывал и никогда не пытался зарабатывать другими способами. Он всю жизнь был верен своему искусству.
В последние несколько лет Ренуар был прикован к инвалидной коляске (жестокий ревматизм), кисти ему прибинтовывали к пальцам рук, так как держать их он был не в состоянии, но работал до последнего дня своей жизни - писал светлые прекрасные картины и считал, что он полностью счастлив.
Я бесконечно восхищаюсь Огюстом Ренуаром - его характером, его взглядами на жизнь, его творчеством...
Посмотрели мы, конечно же, и картины других художников конца XIX - начала XX веков.
Фотографировала, в основном, только те картины, которые нравятся, иногда - те, которые вызывают удивление...
Камиль Писсарро. Бульвар Монмартр в Париже.
Из виденных мной картин Поля Сезанна мне нравится только вот эта:
Поль Сезанн. Большая сосна близ Экса.
Очень понравилась вот эта картина, к сожалению не записала ни названия, ни автора:
Хотела бы я побывать в этом городке, но боюсь, что это - фантазия художника.
Поль Гоген. Идол.
Не могу сказать, что мне нравится эта картина (впрочем, как и всё, что я видела из произведений этого художника, но ... занятно!
Шарль Хоффбауэр. В Лондоне.
Следующие 3 картины - Мориса Вламинка - представителя возникшего в начале XX века нового течения в живописи - фовизма (les fauves дикий).
Буживаль
Живопись Вламинка свободна от норм и правил, но обладает темпераментностью. Главное в ней - мощные цветовые аккорды.
Цветовые контрасты стали основным выразительным средством фовистов.
Вид на Сену
Городок на берегу Сены
У истоков фовизма стоял Андре Дерен, однако позже он охладел к этому стилю живописи, стал писать более сдержанно. Вот эта его картина мне нравится:
Андре Дерен. Гавань в Провансе.
Две картины Пабло Пикассо - представителя кубизма. Ну очень странное видение натуры у этого художника. Такое искусство я не понимаю.
В завершение прогулки попали на временную выставку картин итальянских художников 1-й половины XX века, в том числе Джованни Больдини. Понравилось очень! О том, что фотографировать нельзя, узнали, когда уже сделали несколько кадров.
Взгляд из окна Главного штаба на Дворцовую площадь:
Я не говорю "прощай", я говорю "До свидания, мой Эрмитаж! До новых встреч!"
Для написания этой статьи использовались материалы книги Анри Перрюшо "Жизнь Ренуара", издание государственного Эрмитажа "Живопись Франции XIX - начала XX века" (автор - Н. Е. Кроллау).
Фотографии, сделанные в здании Главного штаба - мои, остальные взяты из интернета (выставленные в свободном доступе).